— Ну,
вот поди ж ты! А все дохнет, братец ты мой! — подхватил пильщик. — Не знаем, как дальше будет, а от самого Серпухова до Комарева, сами видели, так скотина и валится. А в одной деревне так до последней шерстинки все передохло, ни одного копыта не осталось. Как бишь звать-то эту деревню? Как бишь ее, — заключил он, обращаясь к длинному шерстобиту, — ну, вот еще где набор-то собирали… как…
— Уж как мне противен был этот тюлень, — продолжал свое Смолокуров. — Говорить даже про него не люблю, а
вот поди ж ты тут — пустился на него… Орошин, дуй его горой, соблазнил… Смутил, пес… И вот теперь по его милости совсем я завязался. Не поверишь, Зиновий Алексеич, как не рад я тюленьему промыслу, пропадай он совсем!.. Убытки одни… Рыба — дело иное: к Успеньеву дню расторгуемся, надо думать, а с тюленем до самой последней поры придется руки сложивши сидеть. И то половины с рук не сойдет.
Неточные совпадения
«Спросить, влюблены ли вы в меня — глупо, так глупо, — думал он, — что лучше уеду, ничего не узнав, а ни за что не спрошу…
Вот,
поди ж ты: „выше мира и страстей“, а хитрит, вертится и ускользает, как любая кокетка! Но я узнаю! брякну неожиданно, что у меня бродит в душе…»
Ведь
вот,
поди ж ты, кто бы, кажется, мог придумать такую штуку!..
— Я был в креслах, куда
ж ты, на колени бы ко мне сел? — сказал Петр Иваныч, —
вот завтра
поди себе один.
— Ну,
вот,
поди ж ты, толкуй
поди с ним! Эх, дядя, дядя! — воскликнул Захар, удерживая его. — Ведь я
ж говорю
тебе — слышишь, я говорю, перед тем как помереть ему, купил в Сосновке у родственника: хотел бить на солонину.
Юсов. Высоко летает, да где-то сядет! Уж чего лучше: жил здесь на всем готовом. Что
ж ты думаешь, благодарность он чувствовал какую-нибудь? Уважение от него видели? Как же не так! Грубость, вольнодумство… Ведь хоть и родственник ему, а все-таки особа… кто же станет переносить? Ну,
вот ему и сказали, другу милому: поди-ка поживи своим разумом, на десять целковых в месяц, авось поумнее будешь.
—
Поди ж ты! Как будто он ждет чего-то, — как пелена какая-то на глазах у него… Мать его, покойница,
вот так же ощупью ходила по земле. Ведь вон Африканка Смолин на два года старше — а поди-ка
ты какой! Даже понять трудно, кто кому теперь у них голова — он отцу или отец ему? Учиться хочет exать, на фабрику какую-то, — ругается: «Эх, говорит, плохо вы меня, папаша, учили…» Н-да! А мой — ничего из себя не объявляет… О, господи!
Мурзавецкая. Ну
вот,
поди ж ты, какая герцогиня нашлась.
— А что попритчилось, — примолвил Дорофей, — запил!
Вот те и все тут; экой, право, черт… должно быть, деньги-то все кончил…
Поди ж ты, Федюха, а, кажись, прежде за ним такого дела не важивалось; управляющего, слышь, захотелось ему ночью… знать, уж больно он его донимает… ну, да пойдем, Федюха: я индо весь промок… так-то стыть-погода пошла…
Арина Федотовна. Ну,
вот,
поди ж ты, разве можно было ждать от него такого невежества?..
—
Вот,
поди ж ты! заяц, а как свою зайчиху любит!
— Ну,
вот за этот за подарочек так оченно я благодарна, — молвила Марьюшка. — А то узорами-то у нас больно стало бедно, все старые да рваные… Да что
ж ты, Фленушка, не рассказываешь, как наши девицы у родителей поживают. Скучненько,
поди: девиц под пару им нет, все одни да одни.
— Так
вот оно что, — с удивленьем покачивая головой, говорила мать Виринея, увидя в почитаемой за святую книге такие неудобь понимаемые речи. — Так
вот оно что — морские плоды!.. Что
ж это за морские плоды такие?.. Научи
ты меня, старуху, уму-разуму,
ты ведь плавал,
поди, по морям-то, когда в митрополию ездил. Она ведь, сказывают, за морем.
У кого петух в усадьбе все головой тряс, пока воры кладовую не взломали. Тогда и прекратил. Цыганке одной мышь попала за пазуху — недели не прошло, струна на гитаре лопнула, да ее по глазу. А у свояченицы городского головы родинка была мышастая на таком месте, что самой не видно, — к добру это…
Вот она пятьдесят тысяч, как одну копеечку, и выиграла на свой внутренний билет.
Поди ж ты…
—
Вот, кажется, живут люди… дом — полная чаша, истинно Божеское благословение на нем почет, а
поди ж ты, что на поверку-то выходит… Что внутри-то гнездится… Так и яблоко, или другой плод какой, с виду такой свежий, красивый, а внутри… червь… Так-то…
Скрозь фортку оркестр соловьиный достигает, —
вот поди ж, никто не учил, а без капельмейстера так и наяривают. Эх
ты, жисть!
— А я
вот плохая родилась. А ведь тем же местом на свет шла, как и
ты, — головою!
Поди ж ты!